Китайской пейзажной живописи около 1500 лет. Живопись гор и вод шань шуй 山水– один из первых жанров, который появился внутри живописной традиции поднебесной. Ни в одной другой культуре пейзаж не занимал столь почётного места. При этом, здесь речь идёт не только о живописи.

Горы и воды стали универсальным языком, на котором говорит китайская культура. Горы – Воды это не только вид живописи. Львиная часть китайской поэзии говорит с нами на языке гор и вод.

Одно из самых любимых мной пейзажных стихотворений登鹳雀搂 «Терем аиста и журавля» принадлежит поэту Ван Чжи Хуань 王之涣

白日依山尽
黄河入海流
欲穷千里目
更上一层楼

Белое солнце скрыться спешит за гору
Жёлтой реки воды в море стремятся
Чтобы простор бескрайний открылся взору
Ярусом выше надо подняться

Самые почитаемые трактаты китайской философии: конфуцианский Лунь Юй и даосский Дао Дэ Цзин часто говорят с нами на языке гор и вод.

На языке гор и вод говорит даже традиционная медицина. Так, например, традиционный даосский трактат по внутренней алхимии «Канон жёлтого двора» 黄庭经 сводит функционирование человеческого тела к пейзажному языку. Обычно к канону прикладывается вот такая «карта».

Внутри трактата энергетические каналы и меридианы сравниваются с реками, а 5 основных систем органов с 5-ю священными вершинами Китая.
Почему так? Откуда такое почитание горного пейзажа? И как нам понять этот язык гор и вод?

Ключ к пониманию Языка гор и Вод может дать одно известное изречение Конфуция:
知者乐水
«Мудрый рад Водам,
仁者乐山
Обладающий человеколюбием рад Горам;
知者动
Мудрый предпочитает движение,
仁者静
Обладающий человеколюбием предпочитает спокойствие;
知者乐
Мудрый стремится к радости,
仁者寿
Обладающий человеколюбием – к долголетию/бессмертию».

В этом афоризме, как ни в каком другом, через образы гор и вод раскрывается сущность таких базовых для китайской философии понятий, как Инь и Ян.
Неподвижная, спокойная, но устремлённая вверх гора – символ Ян, символ человека, занимающегося практиками бессмертия.

(Это же и символ человека, наделённого качеством жен 仁 . На русский этот иероглиф чаще всего переводят, как «гуманность» или «человеколюбие», но в реальности речь идёт об умении сонастраиваться с окружающим миром).

Вечно пребывающие в движении Воды, стремящиеся стечь вниз, занять всё свободные лощины – символ начала Инь, символ человека погружённого в мирские радости.

(Это же символ человека, славящегося своей мудростью Чжи 知)

Путешествуя в китайские горы, я сам не раз становился свидетелем этого танца Гор и Вод.

ХУАШАНЬ ВИДЕО

Язык Гор и Вод, в китайской традиции, – это в своей основе всегда сочетание начал Инь и Ян, земного и небесного, движения и покоя, статики и динамики, тьмы и света, наличия и отсутствия. Уравновешивая эти начала, человек познаёт срединный путь 中道, и великий предел 太极.

Но это ещё и нечто большее, для китайца горный пейзаж всегда был образом Рая. Взбираясь по горам на небеса, спускаясь вместе с реками к океану, мы возвращаемся к изначальному естеству. Одно известное китайское высказывание гласит:

百川 众流归大海
Сотни потоков устремляется в безбрежное море
万山群峰出云端
Десять тысяч вершин пропадают в заоблачных далях

Возвращение к изначальному для Китая это всегда возвращение к далёкому прошлому.

Дело в том, что древняя китайская культура родилась в горах. По одной из самых популярных мифологем, прародиной китайских мифических предков были среднеазиатские горы нна昆仑 «Кунь Лунь», расположенные на западе относительно основной части срединного государства. Именно там находился китайский Олимп. На этой горе согласно традиционному даосскому мировоззрению живут боги.

Именно на горе Кунь Лунь жил мифический праотец китайской цивилизации – жёлтый владыка Хуан Ди 黄帝.

Китайцы всегда помнили о своём горном происхождении и боготворили своих мифических горных предков. Недаром большинство даосских и буддистских храмов всегда находились в горах.

Почти вся китайская традиционная культура пронизана осознанием того факта, что общество с древнейших времён лишь деградирует. Всё более удаляясь от того изначального естества и той изначальной гармонии, в которой когда-то давно, ещё до времён «трёх владык», пребывал человек внутри природы.

Осознание того, что человеческое общество, спустившись в низины и основав города, со временем лишь деградирует, рождало внутри традиционной культуры неоднократные призывы «восстановить изначальный великий порядок». Именно к этому призывал Конфуций, к этому же призывали и древние даосские философы 老子 Лао Цзы и 庄字 Чжуан Цзы. Если Конфуций верил в возможность реализации идеи возврата к древним порядкам социальным путём, то даосы осознавали утопичность этой идеи и говорили, что возвращение к гармонии возможно лишь на индивидуальном уровне.

Так как мифические первопредки жили в горах, возвращение к изначальной гармонии для многих китайских интеллигентов было тождественно возвращению в горы. Именно по этой причине многие желающие изучать практики бессмертия, практики гармонизации уходили в горы – прародину естества. Именно среди гор и вод, оседлав туманы и облака путешествовали когда-то Даосские бессмертные. Говорят. Что и в современном даосизме на высших ступенях посвящения существуют практики «облачных странствий».

В древней китайской цивилизации, как и в любой традиционной культуре, путешествие в миры мифические пролегало через реальные пространства. Иначе говоря путешествие реальное отождествлялось с путешествием мистическим. Один из древнейших китайских трактатов «Канон гор и морей» 山海经, приписываемый Великому Юю 大禹 (XXIII век до н.э.), описывает наравне как реальные, так и мистические странствия автора канона.

Многие представители китайской знати так же стремились пуститься в беззаботное странствие по Горам и Водам поднебесной, но не все могли себе позволить безвозвратно уйти в горы, оставив служение государству, ведь оставление службы было равносильно социальной маргинализации.

В Китайской поэзии даже родился целы жанр стихов чиновников, пишушщих о желании «оставить всё и вернуться в горы».

Процитирую две первые строки стиха «Возвращаюсь в скитания» поэта Чень Туана (X век):
Десять лет влачусь по “красной пыли”, но не по́ сердцу служба мне,
Ведь в зелёные горы иной земли возвращаюсь всегда во сне.

Душа китайского благородного мужа всегда стремилась к изначальному. Написание горного пейзажа для многих дворян служило способом перенестись в страну предков, «не выходя за врата своего двора». Написание свитков с сотнями хребтов и тысячами потоков, в которых непременно путешествовали странники, было одним из способов пуститься самому в облачное путешествие, на подобии Великого Юя и древних даосских мастеров. И если переживания художником этого путешествия были подлинными, он увлекал с собой и зрителя.

Созерцание подобных пейзажей так же было подобно облачному путешествию в десять тысяч ли. Традиция превозносит искусство древних художников до вершин даосских кудесников. Существует миф о пейзажах, которые писал У Даоцзы 吴道子 (VII-VIII века), – художник и даосский волшебник. У Даоцзы 吴道子 расписывал императорский дворец. Говорят, что когда пейзаж был готов, художник пригласил императора Сюань Цзуна 玄宗 насладиться своим творением и император сам не заметил, как они уже прогуливались среди долин рек, гор и вод, оказавшись «внутри пейзажа». Так они провели вместе много часов, путешествуя в пейзаже.

Император был так восхищён искусством吴道子У Даоцзы, что пригласил его расписать ещё один зал дворца. Художник изобразил долину, полную растений и животных. В одной из гор виднелась дверь. Хлопнув в ладоши, художник вошёл в эту дверь и пропал навсегда.

В соответствии с древними даосскими представлениями каждый раз когда человек засыпает, его душа отправляется в мистическое путешествие. И в этом путешествии пейзажи так же были призваны помочь человеку достичь чудесной страны предков. Именно по этому стены ложа для сна и отдыха у большинства дворян всегда были оформлены ширмами с пейзажами, что мы можем видеть с Вами на следующих картинах.

Метки:

горы-воды    живопись У-син    Китай    китайская живопись    мастер-класс    московская школа живописи У-син    пейзажная живопись у-син    У-син    шань-шуй